Советский период

В советское время леса принадлежали государству. Кроме лесничеств леса эксплуатировали также колхозы и совхозы, удельный вес остальных лесоуправителей был меньше 4%.

Внедрение бензомоторных пил и тракторов. Развитие техники

После Второй мировой войны (примерно в середине 1950-х годов) в лесу стали наряду с лошадью использовать трактора. Первыми тракторами, занятыми зимой на лесных работах были свободные в эту пору сельскохозяйственные трактора. Они значительно повысили производительность труда на трелёвке. Но погрузка по-прежнему велась вручную. В конце 1950-х годов для погрузки начали использовать ручные лебёдки. Лес валили двуручными пилами и топорами. И хотя со времени изобретения бензомоторной пилы прошло уже почти полвека, их было мало, они были тяжёлыми, а это ограничивало их применение.

В Эстонии бензомоторную пилу опробовали, вероятно, в середине 1920-х годов в Аэгвийдуском лесничестве, но неудачно, пила разломалась. В ту пору решили, что в итоге производительность труда лесорубов с двуручной пилой выше. В 1938 году в шести лесничествах организовали демонстрационные выступления с немецкой моторной пилой Dollmar и Stihl, но всё по тем же соображениям производительности работать у нас продолжали двуручной пилой. Лес валили зимой и в качестве рабочей силы использовали свободное от полевых работ сельское население. В 1940-х и 1950-х годах лесные работы для людей зачастую были обязательными.

В 1957 году на лесоповале впервые использовали бензомоторную пилу “Дружба”. Благодаря ей механизация труда на лесоповале в период с 1961 по 1970 год увеличилась более чем в четыре раза. В числе изобретателей ставшей популярной на лесоразработках во всем Советском Союзе “Дружбы” был и эстонский физик Борис Кабур. С механизацией лесосечных работ стали формироваться кадры профессиональных лесорубов, а рубки стали круглогодичными.

Во второй половине 60-х годов на лесных работах стали использовать механический подъёмник. А первые лесоповальные машины в наших лесах появились в начале 1970-х годов. А во второй половине 70-х на лесосеках стали использовать сучкорезно-раскряжёвочные машины. Это были однооперационные машины, так называемые процессоры. Они были в состоянии делать только одну операцию: одна машина спиливала, другая срезала сучья и раскряжёвывала и третья трелевала. Производительность техники того времени была невысокой. К концу 1970-х и началу 1980-х годов добились того, что машина уже была в состоянии производить несколько операций: она спиливала, обрезала сучья и раскряжёвывала. Был изобретён так называемый двухзахватный харвестер. Он обхватывал ствол дерева, срезал его захватно-срезающей головкой, а затем подавал на сучкорезно-раскряжёвочное устройство.

Харвестерную головку постоянно совершенствовали. К середине 1980-х годов был разработан однозахватный харвестер. С этого времени головка харвестера производит все операции. В настоящее время ведётся усовершенствование электроники, чтобы каждое новое поколение машин было лучше, чем предшествующее. В начале 1990-х годов харвестеры стали оборудовать измерительно автоматикой.

Первый современный харвестер – Lokomo – приобрело Кохтла-Ярвеское лесничество. В 1987 году Раквереский лесхоз реконструировал чешскую машину LKT-120 в харвестер с помощью финской фирмы Lako. Затем в Эстонии появились машины Norcar и Valmet. И это были последние харвестеры, закупленные для Эстонии за советские деньги через Москву.

Сейчас в Эстонии работают примерно 100 харвестеров и 200-300 форвардеров. Удельный вес механизированных рубок составляет около 90%, остальной объем вырубается по-прежнему с помощью мотопил. Стало понятно, что себестоимость древесины при механизированной рубке не становится значительно выше, чем при использовании мотопил. Харвестер, управляемый опытным оператором, один выполняет работу 10-15 лесорубов. Тем не менее машины не могут выполнять любые рубки, поэтому умелых лесорубов на лесных работах не хватает как в лучшие, так и в худшие времена.

Источники:

• Etverk, I. 2002. 20. sajand Eesti metsades. Eesti Metsaselts
• Kurvits, V. 2003. Metsaraiete tehnoloogia on kiiresti muutunud. Eesti Loodus nr 4.

Внедрение метода “полный или длинный ствол”

В настоящее время на лесозаготовках в мире используются три метода: заготовка деревьями, хлыстами и сортиментами. Первым способом из лесов вывозится почти половина всей древесины, заготавливаемой в мире. В этом случае дерево целиком вместе с сучьями вывозят из леса и весь оставшийся процесс происходит на деревоперерабатывающем предприятии. Преимущество этого метода в том, что практически всё сырье используется самым оптимальным образом. Минус же – очень большие транспортные расходы.

Методом хлыста разрабатывается примерно 20% вырубаемого в мире леса. Дерево срезается в лесу, здесь же обрубают сучья, а хлысты доставляют в обработку. Метод хорош тем, что  деревообрабатывающему предприятию удобно оптимизировать продукцию, а недостаток его в том, что хлысты сложно транспортировать.

В советское время метод полного ствола использовали и в Эстонии. Дерево срезали и очищали от сучьев на лесосеке, а хлысты свозили на так называемый конечный склад, где его раскряжёвывали и обрабатывали. В Эстонии почти завершили использование метода полного ствола и обработку в середине 1990-х годов. Сейчас в стране превалирует метод разработки сортиментами: нарезанные на лесосеке сортименты поставляют конечному потребителю. Посредством этого метода в мире заготавливается 30% древесины.

Источник:

• Kurvits, V. 2003. Metsaraiete tehnoloogia on kiiresti muutunud. Eesti Loodus nr 4.

Шторм века в эстонских лесах

С 6 по 7 августа 1967 года по Эстонии прокатился мощный шторм. От него больше всего пострадали Северо-Западная Эстония, Сааремаа и Хийумаа, а также Рижский залив, когда скорость ветра достигала 20-24 метров в секунду, а порывами – 30-35. Ситуация осложнялась тем, что на фоне однонаправленного штормового ветра во многих местах образовывались смерчи небольшой площади, но огромной разрушительной силы.  

По данным официальной статистики, шторм унёс 800 000 квадратных метров крыш, разбил 40 000 квадратных метров окон, оборвал 4938 километров линий связи. Удары стихии переломали 4,5 миллионов кубических метров леса.

В процессе ликвидации последствий шторма в лесах образовались огромные прогалины размером в несколько кварталов, древостой стал редким, и сократилась площадь старых древостоев. И хотя последствия штормов 1967 и 1969 годов, самых мощных в Эстонии за весь ХХ век, были очень тяжёлыми, запасы эстонских лесов восстановились меньше, чем за 10 лет.

В пострадавших от шторма лесах возникает опасность массового размножения вредителей, которые в силу своей массовости могут перекинуться и на участки леса, не поврежденные стихией. Самым многочисленным вредителем оказался короед-типограф (большой еловый короед). Численность короеда в 1968 и 1969 годах стала стремительно расти и пик повреждений наступил через три года после шторма.

Чтобы избежать распространения вредителей и болезней в буреломе, необходимо привести лес в порядок с помощью рубок. Для этого местные власти обратились в Совет министров СССР с просьбой объявить последствия шторма в Эстонии стихийным бедствием. Они также ходатайствовали о помощи в деле ликвидации последствий. Постановлением Совета министров СССР воинские части обязали очистить пострадавшие от шторма леса. Заметных результатов это не дало, поскольку у срочно служащих, как правило, не было интереса к работе, а платить им зарплату было запрещено. Тем же постановлением совета министров Украине выделили в Эстонии миллион кубометров древесины, поврежденной штормом, но её надо было заготовить и вывезти своими силами самим украинцам. Таким образом некоторые бригады украинских лесорубов задержались в Эстонии на несколько лет.

Последствия шторма были ликвидированы быстро и результативно благодаря масштабной и трудоёмкой работе людей в лесах.

Источники:

• Etverk, I (toim). 1998. Sajandi suurtormid Eesti metsades. Eesti Metsaselts
• Tormi tegusid meenutades. 1967. Eesti Loodus nr 12

Мелиорация

В эстонском климате объём осадков превышает объём испарений, поэтому леса здесь осушали на протяжении почти двух столетий. Осушительные работы в лесах Эстонии начались в первые десятилетия XIX века, но пик таких работ пришёлся на советский период. До 1950-х годов большую их часть осуществляли с помощью лопаты.

Важное изменение произошло в середине ХХ века, когда в Тамсалу заложили первую в Советском Союзе лесомелиоративную станцию. Если в 1951 году вручную копали 47% лесных канав, то в 1955 году – только 9%. Результаты лесной мелиорации сказываются на условиях роста, как правило, уже в первые последующие годы, а максимум достигается примерно через 15 лет после осушения. В результате осушения улучшился прирост древостоя, были построены дренажные трубы и мосты, улучшилась доступность лесов, в которых было построено 12 000 километров новых дорог. Интенсивное внедрение осушительных систем продолжалось до конца 1980-х годов, а затем почти полностью заглохло.

В наше время лесничества занимаются в основном восстановлением имеющихся мелиоративных объектов или уходом за хозяйственными лесами, в охраняемых лесах канавы не роют и осушительные работы ведут только в исключительных случаях.

Источники:

• Arukuusk, A.(koost.) 2005. 55 aastat mehhaniseeritud metsakuivendust Eestis. Eesti Metsaselts.
• Arukuusk, A.(koost.) 2010. 60 aastat mehhaniseeritud metsakuivendust Eestis. Eesti Metsaselts.

Широкий размах побочного лесопользования в советское время

В советский период широкое распространение получило побочное лесопользование. На лесничества возложили дополнительные обязанности: наряду с остальной работой необходимо было собирать лекарственные растения, берёзовой сок, делать мётлы и берёзовые веники, заготавливать сено и дополнительный корм для лесных зверей, держать ульи. Под видом побочного пользования даже выращивали вёшенки, розы, разводили нутрий, охотничьих собак, кроликов и рыб.

Объёмы заготовки лекарственных трав, предусмотренные государственным планом, спускали лесхозам, которые в свою очередь распределяли их по лесничествам. Учитывались ли при этом природные особенности лесничеств зависело уже от соответствующих чиновников. В основном список заготавливаемого лекарственного сырья для разных лесничеств был одинаков. Нередко для выполнения плана привлекали школьников. И здесь бывали случаи, когда необходимое количество лекарственных растений покупали в ближайшей аптеке, так как в лесничествах зачастую не хватало рабочих рук даже для основной работы.

Важнейшими лекарственными растениями, которые значились в планах лесхозов были – берёзовые почки, сосновые ростки, листья брусники, кора крушины, чёрный берёзовый гриб. Кроме них в число заготавливаемых лекарственных растений входили, например, лист толокнянки (медвежьи ушки), исландский мох (цетрария), ягоды можжевельника, а также шиповника.

В середине и второй половине ХХ века с уплотнением графика автобусного движения и развитием личного транспорта, поездки горожан в леса за ягодами стали едва ли не массовыми. На клюквенные болота в низовьях Эмайыги в 1960-70-е годы отправлялись целыми теплоходами. Нередко учреждение или профсоюзная организация арендовала автобус, чтобы свозить своих работников и членов их семей в лес за ягодами. В те годы действовали ограничения по времени для сбора ягод – их можно было собирать, начиная с определённого числа. Поэтому в первый разрешённый день в леса и на болота по всей Эстонии отправлялись десятки тысяч человек, и ограничение по времени давало эффект, противоположный ожидаемому.

Во время Второй мировой войны, в 1942-43-м годах, в Эстонии провели опыты по промышленному сбору и использованию берёзового и кленового сока. С одной бородавчатой берёзы за сезон получали в среднем 200 литров сока, значительно больше, чем с клёна. А содержание сахара в берёзовом соке было в среднем в три раза меньше, чем в кленовом. Из сока, полученного с дерева диаметром 1 метр, в среднем получали 2 килограмма сиропа и 1,3 килограмма сахара. В итоге выяснилось, что промысловый сбор сока деревьев и изготовление из него сахара экономически не оправдано.

Тем не менее в послевоенные годы продолжили промысловый сбор берёзового сока. В 1970 – 1980-е годы эстонские лесничества собирали ежегодно в среднем по 500 тонн берёзового сока. Для этого использовали березняки перед окончательной вырубкой. Сок в основном использовала пищевая промышленность. Его также разливали по бутылкам или банкам с добавлением сахара или в смеси с другими соками.

Поскольку подсочка ослабляет дерево, смолу собирали с тех деревьев, которые были выбраны для последующей рубки. На дереве острым инструментом делали два глубоких надреза под углом друг к другу (усы). Площадь поверхности ствола, предназначенная для подсечки, называется каррой, часть поверхности, на которой нанесены срезы, — зеркалом карры, нетронутая полоса коры между каррами — ремнем. По середине карры проводят закругленным резцом продоль­ный (направляющий) желобок примерно в 1 метр, который перерезали бороздки под углом 45 градусов. Смола стекала по бороздкам в направляющий желобок и оттуда в приёмник.

Внутри дерева смола жидкая, а в соприкосновении с воздухом и под воздействием солнечного тепла она застывает. Когда свежий карр, сделанный на сосне засыхал и смола больше не поступала, делали новый карр. Когда приёмник наполнялся, его опорожняли в большую бочку. Таким образом с дерева обычно собирали смолу на протяжении 8 лет.  

последние два года иногда использовали химическую подсечку. В этом случае на свежий надрез на стволе сосны воздействовали химическим веществом, которое не позволяло смоле быстро застывать. Обычно химическим реагентом была серная кислота или хлорная известь. Через несколько лет после окончания подсечки кора, которая подвергалась химическому воздействию, отваливалась и, по распространённому в то время мнению, через несколько лет дерево должно было высохнуть. Поэтому правила не позволяли делать химическую подсечку раньше, чем за два года до вырубки дерева. Практика же показала, что в основном сосны переживали как традиционную, так и химически подсечку, а подсеченные деревья можно найти в лесу еще и в наши дни.  

Из сосновых веток делали муку. Вот что рассказывает Айн Эрик из бывшего Куристаского лесхоза: “Когда я пошёл работать в Куристаский лесхоз, там была наполовину построена мельница для производства муки из сосновых веток. Чтобы молоть и сушить их я заказал сушильный агрегат с большим барабаном для травяной муки.  Мы его смонтировали. Когда мельницу построили, пришло распоряжение, что она не нужна, так как хвойная мука вредна для животных. Агрегат куда-то увезли. А мельница для хвойной муки, стояла пустой, а потом там сделали детский сад. С лесосек собирали сосновые ветки, их высушивали, там барабан был метров 10 в длину и диаметром 4 - 5 метров. Сосновые ветки высушивали и перемалывали. Это получался  такой зелёная порошок для животных, особенно кур, считалось, что он уменьшает их каннибализм. Он содержал витамины”.

Побочным лесопользованием называли и охоту. В советское время дичь была собственностью государства, и оно осуществляло организацию охотничьего промысла, тогда и все земли принадлежали государству. Охота проводилась под надзором лесного ведомства, при лесхозах работали государственные охотничьи хозяйства, они изготовляли консервы из лосиного мяса, сувениры из кожи и рога. Большая численность лосей сформировала своеобразный способ получения валюты – государственный план заготовки и экспорта лосиного мяса. Лесничествам спускали распоряжение на отстрел определённого количества лосей, мясо которых экспортировали в Западную Европу, или лесхозы делали из него консервы. За полученную валюту закупали моторные пилы и другую лесную технику.

Для советского времени было характерно официальное разделение разных видов животных и птиц на полезных и вредных.

В советское время в Эстонию завозили новые виды растений и животных. Из завезённых растений больше всего неприятностей причинил борщевик Сосновского. Из животных первыми в советское время завезли северо-американскую ондатру. Тогда усердно распространяли её ценный мех. На сегодня ондатра почти полностью исчезла из природы Эстонии, вероятно, благодаря другому чужому виду -  норке. В 1950-е годы в Эстонию завезли дальне-восточных енотовидных собак. Предположительно они появились бы в наших краях и самостоятельно через соседние государства, а завоз этого вида людьми ускорил их распространение. В 1957 году в Эстонию завезли следующий вид – бобров. Бобры отличаются от других завезённых видов тем, что раньше он обитал в Эстонии и наряду с лосями был едва ли не главной добычей наших предков. И ещё один вид завезённых животных, из тех, что обитали в период более тёплого климата - это европейский олень.

Источники:

• Etverk, I. 1998.Eesti riigimetsad ja nende majandamine 1918-1998. Tallinn
• Liiders, A. 2003. Metsa säästva kasutusega seotud rahvatraditsioonid –ülevaade ja tegevussuunised. MTÜ Eesti Metsaselts
• Randveer, T. 1998. Inimene, mets ja ulukid viimasel poolsajandil ning jahindusteaduse osa nendevaheliste suhete korraldamisel. Teaduse ajaloo lehekülgi Eestist XII. Meikar, T. (koost.) Teaduste Akadeemia Kirjastus.

Облесение карьеров

Главное полезное ископаемое в Эстонии – это сланец. Его добыча началась в 1916 году. В первые годы разработки велись в небольших карьерах вручную. Старейшая из известных лесных культур, высаженная на рекультивированном разровненном отвале сланцевого карьера относится к первой половине 1920-х годов. Карьерная разработка сланца интенсифицировалась в 1959 году. В связи с этим остро встал вопрос дальнейшей судьбы отвалов. В 1960-х годах началось научное исследование возможностей их рекультивации и закладка опытных участков. В основном на запланированных территориях высаживали и сеяли сосну, меньше – берёзу ель и лиственницу. Сосна хорошо растёт на рекультивированных территориях, а кроме того это был дешёвый и доступный посадочный материал.

В наше время закладка на рекультивируемых территориях сосновой монокультуры считается неверной из-за высокой пожароопасности и распространения корневой губки. Если разровненные отвалы оставить нетронутыми, то они зарастут сами по себе, но произойдет это довольно медленно. Первыми появляются сорняки и так называемые дикорастущие растения. Они слабо покрывают почву, и от их разложения образуется мало органических веществ. Гораздо больше необходимой органики для образования почвы из остатков растений образуется под сенью лесных культур.

Источники:

• Kaar, E. 1998. Rekultiveerimine Eestis. Teaduse ajaloo lehekülgi Eestist XII. Meikar, T. (koost.) Teaduste Akadeemia Kirjastus.

О судьбе специалистов лесного хозяйства в период советской оккупации

Специалисты лесного хозяйства годами входили в число представителей государственной власти. В довоенной Эстонской Республике значительная часть работников лесничеств состояла в Кайтселийте. В 1949-1950-м году была проведена политическая аттестация чиновников лесного хозяйства, по результатам которой уволили много опытных лесников, лесотехников и лесничих. Те, кто были в немецкой армии, Омакайтсе или Кайтселийте не годились для исполнения должности.  

Рассказывает бывший лесник Сагадиского лесничества Аугуст Каск:
“Это было тяжёлое время – чистка лесных специалистов по всей республике в 1949 году, тогда подозрительных людей выгоняли со дня. В Сагадиском лесничестве было немало таких, пожалуй треть, которых уволили со дня. Ну, и я среди них, не подошёл я. Днём был в лесу по работе, топаю домой и вижу – свет горит. Наши пожитки сложены под дверью и новые уже вселились. Лесничие, эти за меня горой и возвратили обратно”.

Жертвами репрессий 1940 – 1954 годов стали люди с лучшим специальным образованием, учёные и специалисты лесного дела. Эстонские лесничие в то время были представителями интеллигенции, поддерживавшей собственную государственность.

Лес был убежищем для людей как во время войны, так и после неё. Когда шли сражения, люди зачастую уходили в леса, иногда скрывались вместе с животными.

Рассказывает Фрида-Алийсе Эглит:
“Тут было то знаменитое сражение под Мюгра, я его пережила. Теперь надо было уходить в леса, ну, зарезали свинью. В субботу ушли русские, а в воскресенье пришли немцы. Тогда мы вернулись из леса домой, и стали потихоньку жить”.

После войны в лесах скрывались и лесные братья.

Источники:

• Liimand, I., 2000. Eesti metsamajandus ja looduskaitse aastail 1962-1988 pildis ja sõnas. Jõgeva.
• Margus, M. 1995. Eesti metsaülemate saatusest. Tallinn/Tartu